Ирина Сазонова – ростовчанка, преподаватель. Печатается с 1998 года. Выпустила несколько поэтических сборников, в том числе – «Муза вольного поэта» (2004),«Росчерком наши лица» (2006), «Сто имён» и книгу прозы «Ретро любви, или Вино превращается в уксус» (2005). Автор-составитель хрестоматии стихов об искусстве «Сотворены и кистью, и строкой» (2004). Её стихи неоднократно публиковались вдонской периодике, коллективных изданиях ростовских поэтов, в журнале «Ковчег», газете Союза писателей России «Российский писатель», а также в зарубежных изданиях: журнале «Венский альманах»(2007), сборнике «Дрезден-2007». С 2000-го года – член литературного объединения «Дон».

Ирина Сазонова – дипломант Второго открытого конкурса-фестиваля современной поэзии «РОСТОВСКАЯ ЛИРА-2006». Обладатель «Гран-при» конкурса «О Ростове – с любовью» (2007), Серебряный призёр Международного фестиваля русскоязычной поэзии «Дрезден-2007».

В 2008 году принята в Союз писателей России.

 

ОТДАШЬ СВОИМ ДЕТЯМ

Повесть «Отдашь своим детям» – новая книга прозы автора, – посвящена уходящему поколению, верившему в идеи равенства и справедливости, людям, прошедшим войны, испытания и потрясения двадцатого столетия вместе с нашей страной, но не утратившим деятельной доброты, милосердия и сострадания к человеку.

В повести раскрываются и психологические аспекты непростых отношений между родными.

Читать

С ГОРЧИНКОЙ БУДУЩЕЙ ПЕЧАЛИ

 

* * *

Несколько страничек о любви:

строчки, растворённые в крови;

мириады выпаленных слов;

сонмища невысмотренных снов;

поцелуи, вынесшие ввысь –

в числах, возведенных в степень «икс»!

Километры пройденных шагов;

превращенья милых во врагов;

переводы чувств в проекты глав;

файлы, обозначенные «лав»;

слёзы – водопады горьких брызг

и листки, разорванные вдрызг!

Если хочешь – блажью назови

несколько страничек о любви…

2004

 

ПРЕДВОСХИЩЕНЬЕ

Как утоленье жажды –

Эта внезапность встречи…

Не повторится дважды

Тот сумасбродный вечер.

 

Помню в кафе твой профиль –

Пили тогда в охотку:

Я, по привычке, – кофе,

Ты, по привычке, – водку.

 

Помню в соборе диво

Службы – почти венчанья…

В парке скамья и пиво –

Снова воспоминанья…

 

Смех наш и трёп, и обжиг

Лёгких прикосновений…

Предвосхищенье, может,

Вечности – не мгновений?..

2004

 

МЫСЛИ В ДОЖДЬ

Дождь перетасовывает мысли

Заунывной дробною капелью,

Струи-нити с облака повисли

В напрочь отсыревшие недели.

 

Этот водопад сорокадневный

Кажется карающим потопом,

Посланным на землю силой гневной, –

Доуразумить неверных – скопом…

 

Но найдётся ль место паре грешной

В заново построенном ковчеге –

Вместе одолев поток безбрежный,

Душу очищать на дальнем бреге?..

 

Но отбросим мысли о потопе

Инеуловимые уловки –

Мой ковчег уютен и натоплен:

Приезжай! Всего три остановки…

2006

 

* * *

С непроницаемым шофёром

По кругу ночь исколесив,

Ты появляешься так скоро

Из полусонного такси.

Лишь ты имеешь право это –

Медовый сон затмить своим

Касаньем губ небезответным,

Мой предрассветныйпилигрим!

Шуршанье шин благословляю,

Покой двора благодарю,

И окна утреннего рая

С тобою вместе отворю…

2010

 

* * *

В тесноту плинтусов и краски,

И рулонов новых обоев

Ты пришёл, пожелавший ласки,

Царство хаоса беспокоя...

 

Средь вещей, позабывших место,

Побеленных позёмкой пыли,

На истерзанном ложе тесном

Мы в бескрайнем эфире плыли!

 

И в малярных забрызгах платье,

До рассвета покинув тело,

На отчаянные объятья,

Лёжа в кресле, в упор смотрело!

2006

 

* * *

Когда сменил желание покой,

и страсть, клубком свернувшись, отдыхает,

мне не хватает нежности – такой,

которая безумство оправдает,

заполнив непредвиденный балласт

в том хрупком мире, где, взлетев, парили,

которая разрушиться не даст

тому, что мы с тобою сотворили…

2004

 

* * *

Свою усталую любовь

лелеем, чувства экономя,

отрезав путьпод общий кров

страданиям, уснувшим в коме,

смятениям летучих снов

и переборам обещанья,

глухой печали расставанья

и встрече, жалящей сердца –

 

как два напуганных скупца,

уже терявших состоянье…

2006

 

ПЛАКАЛА О ТЕБЕ

И.К.

Плакала о тебе – взгляд устремив в дорогу,

Упаковав багаж, в сердце беду замкнув!

Плакала о тебе – видеть бы вновь – живого!

Но облака размёл быстрой «Люфтганзы»

клюв!

Плакать бы о себе в небоугодьях Бога,

Мантры беззвучно петь, страх отогнаведва…

Но о тебе молюсь – видеть бы вновь – живого!

Спутав и переврав знаковые слова!

 

Плакала о тебе – пусть не увижу долго!

Силой моей мольбы в свет бытия вернись!

Ливнем любви прольюсь, лишь бы продлить

немного

Тлеющую твою, еле живую жизнь…

2009

 

* * *

Листаю дни: двенадцать, десять, восемь –

Не нами нарисованных преград.

А за окном упорно множит осень

Багрово-золотистый огнепад.

 

Дрожат деревья, будто их раздели –

От ужаса внезапной наготы, –

Глядят невозмутимо только ели

В нарядах внесезонной красоты.

 

Дождь бьёт в зонты скукоженных прохожих

И строчит, как иглой, швы старых плит.

И не похоже, вовсе не похоже,

Что самолёт мой завтра улетит.

 

Но я надежд на солнце не теряю,

Я верю в небо, в мощь всесильных «ТУ»…

Конец разлуки будет – обещаю!

Возвратом в лето – прямо на лету!

2009

 

МУЗА ВОЛЬНОГО ПОЭТА

Я – Муза вольного поэта,

Я прихожу к нему под вечер

(он в этот час хмельным бывает),

С тем, чтоб вдохнуть немного жизни

В его завьюженное сердце,

В его пресыщенное тело,

Всё это не по принужденью –

Любовь, как говорится, зла!

 

Я, словно рыбка золотая,

Затем являюсь, чтоб исполнить

Его заветные желанья,

Пусть их хоть тридцать три изъявит!

Умом, талантом и искусством

Готова много совершить я,

Но этого совсем не нужно:

Всегда желаний только два.

 

Искусная Шехерезада,

Я сеть словес плету умело,

Где лишь дозволенные речи:

Так высочайше повелел он,

А недовольство и обиды

Свои я выношу за скобки,

На недозволенные речи

мне не отпущено минут!

 

Я – Муза Мастера, но мне он

Пока не посвятил ни слова,

О Первой – сотни строк, которой

Чёрт знает сколько лет по счёту!

Но я почти не обижаюсь:

Ведь пить я и сама умею

Из недоступного колодца,

который есть его душа.

2003

 

СВИДАНИЕ

Ей нравится входить в его бунгало

веселой и капризной временщицей;

хотя войти — не так-то это просто:

сначала нужно выстоять под кленом,

дождавшись, что с искомого балкона

ей подадут условный знак, наводку,

что все спокойно, мол, и будет можно

по лестнице взбежать в четыре шага,

в дверь просочиться юркой серой мышкой,

прелюдию на этом завершив.

 

Ей нравится меняться с ним ролями

и наблюдать, как он из богдыхана,

любимца женщин, бывшего плейбоя,

становится заботливым и нежным,

да что там говорить — ну просто добрым,

и наливает кофе, режет булку,

и кипятит сосиски ей в кастрюльке,

и расчищает захламленный столик,

и сам творит “божественный напиток”,

разбавив водкой выдавленный сок.

 

Ей нравится сидеть у ног Маэстро

на маленькой скамейке возле кресла

и слушать нескончаемые речи

о магии мелодий, нот и ритмов;

так хорошо нигде ей не бывает,

как здесь, в слегка запущенном вигваме,

где радость омрачает лишь котище,

шипеньем испускающий зловредность,

одетый весь в классическую гамму

осенних рыже-палевых тонов.

 

Ей нравится экстрим, но в средних дозах,

когда игра идет в «нельзя» и «можно»,

когда от стука сердце замирает,

и он, как виртуоз балансировки,

справляется с невыдуманной пьесой,

разыгранной без всяких репетиций,

банально называющейся «Двое»,

но все, что происходит – не банально,

поскольку отзывается небесным,

а гамма чувств у каждого – оркестр!..

 

Не нравится — но тут без вариантов,

что нужно покидать его жилище:

здесь вечером ходить небезопасно.

и Золушке подобно, но не в полночь,

она захлопнет за собою двери,

все той же мышкой юркнет из подъезда,

расправив снова непросохший зонтик,

но туфельку отнюдь не потеряет –

не стоит оставлять в чужих квартирах

заметных подозрительных улик.

2003

 

ТАЙНА

Мы взойдём по ступенькам тихо,

Лёгкий вздох покажется лишним,

Не разбудим спящее лихо,

Дверь откроется еле слышно.

 

Ты захлопнешь шкатулку счастья,

Ты закроешь замок с секретом,

Мы оставим вдали ненастья,

Греет тайна зимой и летом.

 

Заискрится бокал с нектаром,

Поплывёт голова по кругу,

И, охвачены странным жаром,

Мы откроем с тобой друг друга.

 

Обернусь возрождённой Евой,

Став покорнее и смелее,

Будешь ты мой ваятель первый,

Я, в твоих руках, – Галатея!..

 

Мы пополним вечное племя

Всех забывшихся в сладком бреде,

И в любви растворится время –

Уплывём…улетим… уедем…

 

Утром выскользнем тихо-тихо –

Лёгкий вздох покажется лишним,

Не разбудим спящее лихо,

Дверь откроется еле слышно…

 

Завтра встретимся в людном зале,

Поцелуем друг друга – взглядом!

Мы о тайном вчера сказали,

А сегодня – не сядем рядом!

2003

 

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ЛЕТА

У набережной скрыться летним днём,

Когда в кустах подстерегает осень,

А мы уже с утра с тобой вдвоём –

Часов так семь, а может быть, и восемь.

 

За столик сесть, вплотную к рубежу

Воды и суши в виде парапета,

Смотреть, как катит длинную баржу

Дон, подуставший на исходе лета.

 

Поднять глаза в иную синеву,

Случайно опершись на низкий цоколь,

И удивиться, как, разъяв листву,

Раскинув руки, небо обнял тополь!

 

Виском расположиться возле глаз

Твоих – и превратиться в степень воска,

В упор не видя вперившейся в нас

Скучающей девицы из киоска.

 

Услышать, как ростовски гомонят

Подростки и подвыпившие дамы

И бросить мимолётный лёгкий взгляд

На выверты донской пивной рекламы.

 

Посожалеть, что только отвалил

Речной трамвайчик на Зелёный остров,

Присесть, уже «без ног», почти без сил,

На разогретые ступеньки просто...

 

А Шолохова вдруг вообразить

Живым, а не застывшею скульптурой,

И день последний лета завершить

Содружеством любви с литературой!

2003

 

ОСЕННЯЯ ЛЮБОВЬ

Нас Бог и осень наградили

Неповторимою погодой;

Три дня беспечных мы прожили

Вдвоём, в гармонии с природой.

 

Носились рыжих листьев тени

И липкой паутины змейки,

И мы с тобой в пейзаж осенний

Вписались парой на скамейке.

 

Хмелея под открытым небом,

Дар виноградных лоз вкушали,

Был воздух осени нам хлебом

С горчинкой будущей печали.

 

Ростки взаимности всходили,

Невидимы в туманном свете,

И в мире нас счастливей были

Лишь только маленькие дети.

 

Не разжимали мы объятья,

Хотя часы летели мимо!

И не могла никак сказать я,

Что мне пора уже, любимый…

2003

 

ОСЕНЬ

Грядёт четвёртый акт сезонной драмы,

Помеченный ремаркой: «Снова осень».

Меняет декорации поспешно

Рабочий сцены – злой по пьяни ветер,

Пристраивая хмурую завесу,

Окрашивая в серый и багровый

ненужные лазурь и изумруд.

И костюмер, подвластный режиссёру –

ненастной и промозглой непогоде,

переодел в пальто, плащи и куртки,

придав единостилие зонтами,

востребованный пьесою состав.

И мы идём, послушные актёры,

вершить своё бессмысленное действо –

бродить вдвоём под дождиком сыпучим,

ногами загребать охапки листьев

на вымерших гектарах зоопарка,

где спит зверьё пока в вольерах летних,

лениво положив на лапы морды,

не удостоив взглядами двуногих.

И лишь горилла критиком угрюмым

внимательно за нами наблюдает

и понимает многое, бесспорно,

откусывая бережно банан.

2004

 

ПРИКОСНОВЕНИЕ К РУКЕ

Прикосновение к руке –

Моей, в мороз тепла искавшей;

И ты, меня за руку взявший,

Со мной почти накоротке.

 

Я знаю точно: невозможно

Лететь к придуманной весне!

Всё слишком поздно, слишком сложно…

И здесь одни сплошные «не»!

 

И я, всё это понимая,

Тебя не слушаю всерьёз,

Но и руки не отнимаю –

Тому виною не мороз:

 

А просто так – озноб по коже,

Что беспричинно пронизал…

Давно меня, признаться, всё же,

Никто такза руку не брал…

2000

 

* * *

Каким стеклодувом искусным

Парк льдистою плёнкой покрыт?..

Ствол панцирем призрачным хрустнул,

Прозрачная ветка звенит.

 

Ажурную хрупкость скамейки

Нарушить посмеем с тобой,

Политый стеклянною лейкой,

Прикроет нас клён ледяной…

 

Но вязь стекленеющих листьев

Не спрячет, увы, ни на миг

Ладоней сплетённые кисти

От взглядов сторонне-чужих.

 

И мы, разомкнув наши руки,

Печатая ноты во льду,

Запишем звенящие звуки

На белом озябшем пруду.

2006

 

Люби меня

Люби меня первоначальной,

не перекроенной тобой:

надменно- интеллектуальной,

непритязательно-простой,

люби и вынужденно-строгой, –

в поспешной собранности дня,

люби изысканной, убогой —

люби меня, люби меня!

 

Люби и голос мой охрипший —

сильнее нежных голосов,

люби, когда любовь забывший,

ты на последний шаг готов…

люби меня в ревнивой смуте,

когда с другим иду, дразня,

люби,напившейся до жути…

люби меня, люби меня!

 

Люби, когда, неотразима,

и покоряю всех стихом;

люби, когда невыносима

ив настроении плохом...

люби изменницей коварной —

и верною до тошноты;

люби талантливой, бездарной...

 

Пока есть я. Пока есть ты.

2000

 

МУЗЫКАНТ

Мне музыкант играл Шопена,

Один ноктюрн сменял другим.

Привольно и проникновенно

Гармония рождалась им!

 

Его шопеновским был профиль,

Я в неге музыки плыла,

И появись вдруг Мефистофель –

Ему бы душу отдала!

 

Я уносилась ввысь мечтами

Под звук фортепианных струн!

Что было – догадайтесь сами,

Когда окончился ноктюрн…

2000

 

* * *

Молчал три ночи телефон,

Три выстуженных дня,

Чтобы извлечь бессильный стон

Из каменной меня,

Чтоб толстокожая душа

«Купилась на испуг»

И заметалась, чуть дыша –

А вдруг?.. А вдруг?… А вдруг…

Запахло в воздухе «другой»,

Летал в глазах разрыв…

Воображения рукой

Мгновенно обновив

Слегка увядшую любовь –

Очистив, оттерев, –

Мой мозг – безумный празднослов, –

Сам чудом не сгорев,

Сжигал минувшее дотла –

На будущее, впрок;

Но, Бог, – благи твои дела:

Ворвался в дом звонок!

2010

 

* * *

Научиться первой уходить,

Стать бенгальской россыпью разрыва,

Первой, не жалея, разветвить

Нить былых времён, поры счастливой,

Быть в ладу с основою основ:

Всё, что нам дано, не станет вечным!

Прекословь судьбе, не прекословь –

Приговор останется конечным!

Не дрожать над снами прошлых лет,

Над перебродившей маетою...

И найти единственный ответ

В споре с непокорною строкою.

2010

 

АВТОБУС В ЯНВАРСКУЮ МЕТЕЛЬ

Он, как корабль, затёртый льдиной,

Одолевал по шагу путь…

Сошлись надежды воедино –

Уехать врозь куда-нибудь…

 

Мы втиснулись почти врагами –

У каждого к другому счёт!

Но тот, кто свыше, там, над нами

Игру особую ведёт!

 

Два места – на другой планете –

Он начертал для нас с тобой!

И мы одни, на целом свете,

Навстречу брошены толпой!

 

И не вражда, а только нежность

В сплетении привычном рук.

Уединенье, безмятежность –

И вьюга снежная вокруг!..

 

И как же трудно было руку

Мне из твоей высвобождать

И в неизбежную разлуку,

В метель январскую шагать!

2000

 

* * *

В наглухо зашторенном уюте

Кресла обнимают, мягок свет,

Словно в фешенебельной каюте,

Но ни корабля, ни моря нет.

Болтовня пуста, а взгляд спокоен,

Не штормит ни в чувствах, ни в словах.

Диалог невиданно пристоен:

Всё былое – выгоревший прах!

Нету грёз о найденных минутах,

Между нами – чёрной бездной – стол…

 

Помнишь, как в нечаянных приютах

Плыли стены и качался пол?..

2009

 

* * *

Куда захоронить ту память тела,

Которая во мне живёт без толку?..

Давно перелюбила, отболела, –

А память в плоть впивается иголкой!.

Страничка календарная слетела –

Диктует стать ушедшей, безоружной…

Но память подстрекает то и дело –

Нахальною наперсницей ненужной.

Она расколосилась, осмелела, –

Мешает мне с душою ладить дружно

И до сих пор вгоняет в сердце стрелы,

Прокрадываясь тропкою окружной…

2010

 

РАССТАВАНИЕ

Расстаёмся. Медленно. По капле.

Лишь соприкасаясь по утрам

словом – но безрадостно иссякли

чудо-родники, что били нам

щедрым и немереным напором –

но и у даров настал предел

стойкости к разрывам и отпорам.

Что-то невозвратно отлетело –

и душа любви ушла из тела.

Одинокость где-то рядом. Скоро.

Разделённый космос – наш удел.

2006

 

* * *

Расстались – только на мгновенье вздоха,

Не ведая коварного подвоха

Судьбы, всегда разлучницы и сводни,

Которая не скажет, что сегодня

Свиданье второпях, закатом летним

Для нас двоих назначено последним…

2006

 

ТВОЙ ВОПРОС

Твой вопрос, тяжёлый, будто след

На песке развеявшихся лет.

Но золу остывшего костра

Унесли минувшие ветра.

И осталось только повторить,

Что в реке замёрзшей – не уплыть,

По заросшей тропке – не ходить,

А умерших слов – не оживить.

И вопросов сгинула пора

Так давно, что кажется – вчера.

2010

 

* * *

Ушедшая любовь, спокойно спи!

Я не поддамся блажи и соблазнам,

И сколько ощущений не копи,

Но мой судья, всеведающий разум, –

Он знает, и его не обмануть –

То, что кипеть должно – увы, остыло,

И лодку не пытаясь развернуть,

Я в Лету сброшу груз с названьем «б ы л о»…

2010

 

* * *

Когда мы расплетём стволы и корни

на зыбкую оставшуюся «вечность»,

отдельность застолбив свою отныне,

я о себе напомню неукорно,

явившисьснам твоим в предметах вещных,

ну, например, всеребряном кувшине…

 

Застонешь, обретя в былом порыве

меня в его изысканном извиве…

2006

 

ЖИВУ, НЕПОСТИЖИМАЯ СОБОЙ

 ИСПЫТЫВАЮСЬ ВЕКОМ НА РАЗРЫВ…

Венок сонетов

1

Я возвращусь туда, где родилась,

Поскольку в чужедалье закордонном

Болею домом и страдаю Доном,

В купели полноводной окрестясь!

 

Отечеству нимало не молясь,

Не почитая родину иконой,

Тоской давлюсь – отчаянной, посконной,

В себя с недоумением глядясь!

 

Просторные жилища мне малы,

Проулки теснотою немилы,

И готики постылы очертанья.

 

Мне холодно здесь тёплою зимой,

А летом рвусь в родной несносный зной –

В привычную нескладность обитанья!

 

2

В привычную нескладность обитанья

Спешу – в тысячелетний отчий пласт,

Предчувствуя, чтодом родной воздаст

Всем блудным детям за непослушанье.

 

Я кланяюсь торцам любого зданья,

Со странным умиленьем не борясь,

Славянскую затейливую вязь

Домысливая в уличном названье.

 

И только незаёмный, знаю, кров

В живое претворит макеты снов

И осчастливит силой созиданья,

 

Преобразив случайный «мыслепад»

В неповторимый стихотворный лад,

В манящий омут словосочетанья!

 

3

В манящий омут словосочетанья

Плыву своею волею, сама,

Отбрасывая доводы ума,

Отринув всё ценившееся ране,

 

Покорной запоздалому призванью,

Готовой к комьям грязи и дерьма,

К суду друзей, скептических весьма,

Носнисходящих к свойскому признанью.

 

И, как ненаигравшийся игрок,

Верчу я кубик-рубик новых строк,

Стремясь на грань искомую попасть.

 

И дум неупорядоченный рой

Перевожу в послушный рифме строй –

Молох, забравший надо мною власть!

 

4

Молох, забравший надо мною власть, –

Он требует служения бессменно,

Не жалуя нечаянной измены,

Всё новых жертв затягивая в пасть.

 

Тревожа словотворческую страсть,

Он милует, казня – попеременно,

То озарив созвучием бесценным,

То выдавая ЦЕЛОЕ за часть.

 

Но я, порабощённая, – терплю!

И божество неистово молю

В колоде строф найти благую масть.

 

И, отряхнув никчёмное не раз,

Коплю я клад животворящих фраз –

Источник, напоивший душу всласть!

 

5

Источник, напоивший душу всласть,

Сам ненасытен, дерзок и коварен:

За каждый слог, который мне подарен,

В молчание могу надолго впасть.

 

И для поэта худшая напасть –

Страх немоты –не призрачен – реален,

Когда петлёй бессилья выдох сдавлен,

Кого молить, кому поклоны класть?..

 

Прокладывая шаткую канву,

Прошу осуществленья наяву

Не истово желанного признанья,

 

Не радости лобзаний и пиров, –

Я жажду слов – необходимых слов –

Немереной ценой непониманья.

 

6

Немереной ценой непониманья

Плачу за все, да ноша нелегка,

Когда летит ко мне издалека

Твой голос, дочь, твой зов, моё созданье.

 

И в точку сфокусировав метанья,

Спешу, опережая облака,

Вдохнуть тепло родного завитка –

Тыостаёшься центром мирозданья.

 

Так есть – неизменима жизни соль,

Любая мать вберёт любую боль

Объятием недолгого свиданья.

 

И не пытайся взглядом упрекнуть –

Ведь невозможно встречу зачеркнуть

Обидною расплатой расставанья.

 

7

Обидною расплатой расставанья

От скуки повседневной заручусь

С одним тобой – минутной будет грусть

И вечной – кратковременность свиданья.

 

Тоскливой круговерти на закланье

Я не отдам полётной вспышки чувств,

Рутины – не прощания страшусь,

Горения – на фазе затуханья.

 

И ты, влюблённым словом мир обняв,

И памятник мгновенью изваяв,

Предпочитаешь дышащую страсть.

 

Но общее страданье гоним прочь:

Друг друга согреваем в нашу ночь

Теплом, что у других придётся красть.

 

8

Теплом, что у других придётся красть –

Любимых прежде, вынужденно близких,

Н е могут быть оправданными риски,

Коль расплетётся жизненная снасть.

 

А новую уже нет силы прясть

Из авангардных нитей феминистских.

Любовь-семья – подчас антагонистки;

Пожар, остановись, очаг не засть!

 

Пусть тайное останется со мной

Никем не замечаемой весной –

Не раздуваю тлеющий костёр.

 

Тебя влечёт уснувшая река? –

Без драм ненужных вымолвлю: «Пока!» –

Я Небу не иду наперекор.

9

Я Небу не иду наперекор,

Истратив на пустое вдохновенье;

Грядущему сподручней поколенью

Решать, чей слог талантлив и остёр.

 

Но если навострил перо-топор

Палач, неистощимый на мученья,

То трудно плыть рекой непротивленья.

Запомни же, газетный резонёр,

 

Утонешь в злоязычиях своих,

Тебя покинет собственный твой стих,

Пират, чьим флагом – пасквиль и раздор.

 

И чёрной метки, посланной мне вслед,

Н е з а м е ч а т ь – единственный ответ.

Несу безмолвно тяжкий приговор.

 

10

Несу безмолвно тяжкий приговор –

Твой взгляд тревожный, выгоревше-синий.

И с каждым разом всё невыносимей

Невысказанный, горестный укор.

 

Ах, мама, беспредметен разговор:

Поверь, я ненадолго – из России;

И это не причуды бесовские –

Там надобна– как воздух – до сих пор.

 

Долги своим побегам отдавать –

Плоды твоих учений, – вспомни, мать,

Не береди души слезой невольной.

 

Ведь я вернусь, а ты, как в песне, – жди!

Ну а пока – маячит впереди

Обет разлуки полудобровольный!

 

11

Обет разлуки полудобровольный –

До дрожи неизвестности боюсь,

Но пристально однажды вдаль вгляжусь,

Подстёгнутая думою крамольной,

 

Что мне оседлой жизни не довольно,

Я к риску подсознанием стремлюсь,

Младенчески к горячему тянусь,

Изведав кожей, сколь касанье больно.

 

Я расстоянье дальнее кляну,

Но вещи упаковывать начну,

Обыденное бремя отстранив.

 

И глянец наводя на свой очаг,

Я мыслями уже – «на всех парах»:

Раздваиваюсь в сущем, страх сокрыв!

 

12

Раздваиваюсь в сущем, страх сокрыв, –

На рельсах, на колёсах, и в полёте …

Вы, соземляне, с лёгкостью поймёте:

Секунда – и как лопнувший нарыв,

 

Лавиной жертв окрестья обагрив,

На стыке, при посадке и на взлёте,

Злой волей ли, ошибкою в расчёте –

Навеки зачеркнуть нас можетвзрыв…

 

Но мегаиспытания пути,

Таможенных капканов ассорти

Я отмету, сверхскорой птицей взмыв.

 

Надеясь на всемилостивый рок,

Стократно повторив: «Помилуй, Бог»,

Испытываюсь веком на разрыв.

 

13

Испытываюсь веком на разрыв:

«Слугою двух господ» – родных и Слова;

Всегда к дороге суетной готова,

На пару клонов сердце разделив.

 

И от себяполшага отступив,

В автопортрет смотрясь прозреньем новым,

Я обращусь к нему почти сурово:

«Зачем болтать, изнанку обнажив?..

 

Ведь истину сторонним открывать –

Что публику ковёрным потешать.

Вновь соблазнилась в пьесе ролью сольной?..

 

Но голос твой надсажен и охрип,

Мотив напоминает нервный всхлип,

А в пении нет счастья птицы вольной!»

 

14

А в пении нет счастья птицы вольной –

И нет самоубийственной тоски;

По правде – неприятности мелки,

А жизнь осталась штукою «прикольной»…

 

И в передрягах участи «гастрольной»

Приходят в снах извивы да буйки

Берущейчем-то за душу реки

И пристани моей краеугольной.

 

Сомкнулся хаотичных дум венок,

Сошлись на главной теме рондо строк

И связь, что не по воле прервалась.

 

Всегда – ина любых перекладных –

Небесных, сухопутных и морских –

Я возвращусь туда, где родилась.

 

15

Я возвращусь туда, где родилась,

В привычную нескладность обитанья,

В манящий омут словосочетанья –

Молох, забравший надо мноювласть,

Источник, напоивший душу всласть —

Немереной ценой непониманья,

Обидною расплатой расставанья,

Теплом, что у других придётся красть…

Я Небу не иду наперекор,

Несу безмолвно тяжкий приговор –

Обет разлуки полудобровольный,

Раздваиваюсь в сущем, страх сокрыв,

Испытываюсь веком на разрыв,

А в пениинет счастья птицы вольной!

2009

 

Я ИГРАЮ СОБСТВЕННУЮ ЖИЗНЬ

Я играю собственную жизнь:

Делаю заглавной ролью имя;

Несмотря на козни, виражи, –

Я в ней – неизменно героиня.

 

Здесь в любовных драмах я – звездой,

Я – почтенной матерью семейства,

Я – послушной дочерью (порой),

Я – вершу интриги без злодейства!

 

Амплуа ломаю я под роль:

В актах лжи нешуточно страдаю

И терплю разрыв, смиряю боль,

Я творю, бывает – вытворяю…

 

В сценах разглагольствую, учу,

Убираю, жалуюсь, целуюсь,

Помогаю, странствую, лечу,

Обижаюсь, строчками любуюсь…

 

И играть охота до сих пор!

Каждый день подмостки – до угара!

Но однажды Главный Режиссёр

Снимет мой спектакль с репертуара…

2004

 

* * *

Домою гладь последней половицы,

Отвергну вал назойливого быта,

Касанием, немного позабытым,

Дорвусь до неисписанной страницы…

Одна… свободна… может, и любима,

Как говорится, «так чего же боле?..»…

Чего же боле?.. – долгожданной боли,

Которая родит неумолимо

Из хаоса порядок – космос ясный

Созвучий и словесных уложений

Моих стихов – моих стихо – творений!

Омыв зарёю вечер ненапрасный!

2010

 

* * *

Жизнь моя – лишь повод для стихов:

счёт неиссякаемых грехов,

странствий, бед, любовей, заблуждений –

как у всех – но том стихотворений,

выношенных верою в глагол,

богоданно ляжет мне на стол, –

знавший несгораемые миги, –

выдохом далёких впечатлений,

самой нужной роскошью на свете….

Ведь, в конечном счёте, – только дети.

И, в конечном счёте, –только книги.

2006

 

МУЗА

Не спрашивай, когда войдёт –

к любому часу приурочит

свой неожиданный приход:

она разбудит в дрёме ночи,

толкнёт в трамвайной суете

и силой вырвет из объятья;

зови её в ночной мечте,

надейся, жди, не виноватя

любимых около себя:

мол, песню оковали узы.

Придёт. А месяц или год –

ничто для поцелуя Музы.

2006

 

6 ИЮНЯ. У ПАМЯТНИКА

Из всех, кто обрамлением стоит

Под лейкой разметавшегося ливня,

Мне дорог не чиновник, не пиит,

Поющий рифмой солнечное имя,

Не крошечных «русалок» хоровод,

Запомнивших пока лишь «Буря мглою…»,

Не праздноглазый утренний народ,

Не в трубном микрофоне мы с тобою;

Мне ближе тот единственный пацан

Из выбравшего «пепси» поколенья,

Не ценящий «божественный дурман»

И дремлющий душой к стихосложенью,

Который вдруг увидел, как светлы

Глаза из детства выросшей подружки –

И рэп забыт. И выплыло из мглы:

«Я помню чудное мгновенье...». Пушкин.

2006

 

УЧИТЕЛЮ

И.К.

Не убивай моей строки –

Мы разно понимаем «лучше»;

Границы слова широки –

Поверь в меня – и зря не мучай!

Оставь за мной права: на взгляд,

На сбой, на выверт и на «самость».

Мой поэтический собрат,

Другая я – другой останусь!

Своей мне рифмою идти,

В пути дышать своею пылью.

Ты научил – так отпусти;

Не сам ли вырастил мне крылья?..

2006

 

* * *

Довольствуясь предложенной судьбой,

Живу, непостижимая собой:

К рассудочным молениям глуха,

С изменчивой взаимностью стиха,

В постылый закольцованная быт,

Где «сон любви» забыт… Почти забыт.

2006

 

* * *

Не в стол пишу, я в стол – живу,

лелея чудо:

а вдруг возникнут наяву –

и вместе буду

я с теми, без кого дышать –

работа ада.

Сестра и сын, и дочь, и мать –

ну много ль надо?..

И двое маленьких голов –

белесо-рыжих

ко мне вплывут из редких снов

сюда – поближе…

А вот тебя, словотворeц,

почти вслепую –

Не в стол люблю –

а публикую, публикую…

Дас койки преданно сверлит

голубизною

ребёнок-мама – и молчит, –

как будто с Богом говорит,

а не со мною…

2006

 

ОТЕЦ

В отце люблю гранитность духа,

Что только крепнет с каждым днем.

Почти нет зрения и слуха,

Но вот достоинство – при нём!

 

Он не меняет убеждений

И твёрдо знает, что к чему –

Их в жаркой кузнице сражений

Пришлось выковывать ему!

 

Всегда отбрасывал потворство

Он, не теряя доброты,

И если есть во мне упорство –

То это след его черты!

 

Как он красив был в тридцать, сорок…

На фото – впрямь восточный князь!

Но мне старик согбенный дорог:

Гляжу – и плачу, не таясь…

 

Он, защищавший Севастополь,

Нуждается в защите сам.

Позволь же мне, суровый тополь,

К седым прижаться волосам…

1999

 

ДОЧЕРИ

Юлии

Твои глаза увижу раз в году

Стараниями каторжного свойства:

Кого угодно в жизни разведут

Границы, расстояния, посольства…

 

Пора принять запрет и не роптать –

Безумен мир вокзалов и таможен!

Но день, когда смогу тебя обнять –

Без всяких виз – неужто невозможен?..

 

Друг другу мы не пишем –с двух сторон

Ползут невыносимо долго строки.

И я смотрю на чудо – телефон:

А вдруг услышу голос твой высокий!..

1998

 

СЫНУ

В пацанских сшибках девяностых

Ты, – даже падая, – стоял

И бился в кровь, копя упорство,–

Но, не страшась, удар держал …

Минуло время перекосов –

И ближе стали мы с тобой,

Мой сын, накачанный философ,

Моя надежда на покой!

Наш век расшатан от вопросов,

Непонимания и свар…

В его плавильне сгинуть просто, –

Храни себя, держи удар!

2007

 

МОЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Возвратившись к древнему занятью,

Бережно и словно не дыша,

Я дитя держу в своих объятьях,

Я качаю тихо малыша…

 

Но под колыбельные и сказки

Так непрочен сладостный покой,

Лишь полуприкрыты в дрёме глазки,

Что следят внимательно за мной;

 

Вдруг опять недрогнувшей рукою

Я его в кроватку положу?..

Обниму и нежно успокою:

Спи, дитя, пока не ухожу…

 

Но однажды двери приоткрою,

Брошу взгляд прощальный на кровать…

В разных странах мы живём с тобою –

Нам нельзя друг к другу привыкать!

2001

 

* * *

Л.С.

Там, в краю далёком,

буду тебе сестрой…

/из песни/

Может, в будущих днях обернёмся сестрою и

братом,

Этот путь поведёт неразрывной дорогой любви,

Перестану нести груз привычно во всём

виноватой,

Лишь пойми – не женой, а любимой сестрою

зови.

Это тоже любовь – без стенаний и вывертов

плоти,

Без тягучей тоски, а с простым ожиданьем тепла,

Братом в дом приходи, обними в бескорыстной

заботе,

Мы покурим вдвоём под присмотром родного

угла.

Мы близки лишь душой, хоть и выросли общие

дети,

Неожиданный крен резко вывела наша стезя…

Не поверю никак, что когда я уйду на рассвете,

Рядом будет другой, и не ты мне закроешь

глаза…

2004

 

ЗАБЫТОЕ

Л.С.

Изредка скучаю по тебе

и себе – поза-позавчерашней –

на канате выпляски домашней,

но неодомашненной в борьбе

с вечною нехваткою всего:

нежности, кефира, неба, платья,

но случались редкие объятья –

и рождались дети оттого…

Падал недокрученный карниз,

спор переряжался ссорой разом,

отпрыск добивал подбитым глазом

под долбёж бетховенских «Элиз».

Книги – на полу и на окне,

псины лай в невыспавшемся доме.

Всё, пожалуй. Нет, ещё припомню –

ты варил с проклятьем кофе мне…

2006

 

* * *

Вышла за порог, а там – весна!

Струйкой шёлка шарф уносит вверх!

С неба пролилась голубизна

И сбежал под землю талый снег!

 

Вместе с ним растаяла любовь…

Ветер в ухо шепчет мне: прошло!

Впереди непознанная новь

И не нужно прежнее тепло!

 

Я – дитя апреля, и весна

За мою сейчас в ответе жизнь!

Амазонкой шествую – одна!

Лук при мне! Прохожий, сторонись!

1999

 

КРЫМСКАЯ ФАНТАЗИЯ

Я обличьем и сутью с Востока:

Это строчкою в генах моих;

Но старанием хитрого рока

Рождена и живу средь чужих!

 

Припадаю я к Бахчисараю

И Гурзуфу – истокам моим,

И всплывает эдемовским раем

В частых грёзах потерянный Крым.

 

Я тоскую по неге гарема,

По прозрачности моря у скал,

И могу от любви, как Зарема,

Занести над Марией кинжал.

 

Я б сумела в парчовых шальварах

Танцем огненным так колдовать,

Чтоб в султане пресыщенном, старом

Неуёмную страсть зажигать.

 

Да и старшего, взрослого сына

Вовлекла бы в безумный роман,

Чтоб надолго его на чужбину

Гневно выдворил старый султан.

 

Мусульманкой будь я правоверной,

Слёз моих бы никто не видал,

Если евнух, слуга его верный,

Плетью спину мне в кровь исхлестал!

 

Тщетно бился бы он надо мною –

Замурованы тайны в душе!..

Я в гареме звалась бы Зухрою,

Фаридою, а может, Айше…

1998

 

* * *

Кольца лет не расцветят улыбки,

У красавицы бывшей – вдвойне!

Хороши только старые скрипки,

Только старые вина в цене...

Краски слов переменчиво-зыбки,

И открылось осеннее мне:

Хороши только старые скрипки,

Только старые вина в цене...

2006

 

ЖЕНСКИЙ РУБАЙЯТ

* * *

В зелёных кронах – медные оттенки:

Жару поставит скоро осень к стенке.

А сколько новых белых паутинок

В моих кудрях подкрашенной шатенки!

 

* * *

Признаюсь – ходит старый шах ко мне –

И надоел, как серый дождь в окне –

Но не дождусь визиря молодого

Ни в «мерсе», ни пешком, ни на коне!

 

* * *

Ты что, знакомый, в ужасе замолк?

Через десяток лет узнать не смог?

А видел бы меня без макияжа –

Не только б онемел – ослеп… оглох!

 

* * *

Что дома век сидела – умирать,

Что по миру порхала – умирать,

Но всё же лучше с Эйфелевой башни

На старость напоследок наплевать.

 

* * *

Милы наряды были мне, девчонке:

О новом платье грезила, юбчонке!

Теперь в шкафу моим «прикидам» тесно…

Куда б пойти в красивой одежонке?..

 

* * *

Ах, милый мой, любить!.. любить!.. любить!..

Забыться… глас рассудка укротить!

В потустороннем мире за аскезу

Ни орден, ни медаль не получить.

 

* * *

Ты не дыши так, юноша, натужно:

Возможна между нами только дружба.

Тебе, мой мальчик, быть могу лишь мамой!

Иного от младенца мне не нужно.

 

* * *

Шампанское я смолоду любила:

С ним глупостей немало натворила!

…Уже полгода ждёт в шкафу бутылка –

И в Новый год бокал не пригубила!

 

* * *

Краса моя осталась не у дел:

Глаза пригасли, волос побелел.

А в утешенье – Kirche, Küche, Kinder…

Неужто в этом женский весь удел?..

 

* * *

Меня клеймишь ты глупой то и дело, –

Ох, милый, не играй словами смело:

А вдруг я, поумнев, да не позволю

Тебе владеть душой, губами, телом?..

 

* * *

Ты говоришь: нужна для женщин плётка!

Но я давно не робкая молодка:

Есть у меня в подручном арсенале

И ногти, и утюг, и сковородка!

 

* * *

Я, слава Богу, в мире не одна:

Мной сын рождён и дочка рождена!

От них пойдут другие, множа вечность –

Суть женская проявлена сполна.

 

* * *

Как хочется дитя к груди прижать –

Укачивать… лелеять...баловать…

Сынок! Ещё немного – облысеешь!

Женись скорей! Хоть раз послушай мать!

 

* * *

Ты, дочка, мой совет не позабудь:

Мужчине будь верна, правдива будь!

Но вес и возраст – не сболтни под пыткой!

Прикинет – иуйдёт, не обессудь!

 

* * *

Не щедр поклонник, дочь? Какойизъян!..

Таков менталитет у этих стран!

Скуп немец, ну а русский – разве лучше?..

Безденежен, ленив и вечно пьян!

 

* * *

Известно, что мужчина – это «сво»;

Дочурка, не лелей же «божество!

Будь тоже «сво» – воистину свободной

И в сердце не впускай ни одного!

 

* * *

Подруги, всем придётся умирать –

За грех перед Всевышним отвечать…

А всё же, согласитесь, очень сладко

Под занавес о грешномвспоминать!

 

* * *

Как талия моя была тонка,

Манили стройным абрисом бока…

О, где бы раздобыть немного яду?

Жить неохота после сорока!

 

* * *

Пока писала этот рубайят,

Решила: рановато пить мне яд!

Я недругу пошлю – ему нужнее –

Он пишет ядом, – люди говорят.

2010

 

ВОЗВРАЩЕНЬЕ БЛАГОДАТИ

 ПАРАДИЗ НА КРЫШЕ

Юлии, Катрин и Габи

(Германия, г.Люнебург)

Парадиз на крыше – рукотворный сад…

Обвивает балку дикий виноград,

Туя шлёт поклоны кружевом-иглой,

Небо лаской дышит – утренний покой…

 

Парадиз на крыше – вроде райских кущ,

Здесь сплелись в объятье вьюн, самшит и плющ,

Северное солнце светит на разрыв,

Чтоб согреть вершины пихт, дубов, олив!

 

Парадиз на крыше – знойная пчела,

В оплетённых креслах – стройные тела,

Ветер треплет кудри, как дитя игрив,

Вольных амазонок, милых взгляду див!

 

Рай на крыше – место искренних утех –

Беззаботный гомон,радующий смех…

Красит тёмно-алым лёгкое вино

Глянец трёх бокалов, сдвинутых в одно!

 

Парадиз на крыше, скрытый мощью врат –

Только посвящённым – мирты аромат,

Только приобщённым – гриль струит дымок…

А для глаз сторонних –замок на замок!

2009

 

* * *

Между сонно дышащих деревьев

Светят ниткой жемчуга на шее

Звёзды – украшением неярким

Тёмно-голубой июньской ночи.

А лица небесного не видно:

Скрылось где-то над чужим балконом,

Подарив простор воображенью.

2006

 

* * *

Белосиянными кострами

Пылают свечи на каштане,

Деревья сонными рядами

Несут дозор в рассветной рани.

Птенцом, скорлупкою обвитым,

Мой день загадочно неясен.

Игра сдана. И карта бита.

Но мир со мною не согласен.

2006

 

Набросок осени

Может быть, этот берег, такой обезлюденно-дикий,

И не станет последним в поникших пейзажах любви;

Понесите же нас по воде, предосенние блики,

Катерок запыхтевший, гудками в дорогу зови!..

 

Пусть на грустном излёте падут опалённые листья,

Что запомнили нас в облетевшие лучшие дни,

Встрепенётся баклан, молча перья на бакене чистя,

Просигналят: «Попутного!» встречного бота огни.

 

Если храм над рекой нам укажет тропинку к надежде,

И знамением сверху окрестит оглохший звонарь –

Уплывём, не жалея о повести, читанной прежде,

Безмятежно листая вечернюю, в золоте, хмарь.

2003

***

Парк с подножною листвою

цвета рыжего вельвета,

цвета выдержанной прели –

тем заметней, чем мокрей, –

обещает бабье лето –

возвращенье благодати –

что нагрянет за неделей –

хуже нет в осенней дате –

из семи невыносимых,

как матрац на влажной вате,

непогодою сырою

запланированных дней!

 

Неужели всё срастётся:

заблудившееся лето,

успокоенное море

остывающей рукой

парапет опять погладит

и в ступеньки поскребётся.

Тёплый лучик, поднапрягшись,

снова в осень заберётся,

зная: не достанет вскоре

у светила сил бороться,

биться, меряться, сражаться

с накатившею зимой?..

 

И пророчит выплеск лета,

как гадалка ворожбою:

перед тем, как нас завьюжит,

замурует льдистой мглой,

дом опять согреет солнце,

жизнь возвысится над тленом –

благовест назначит время,

не подвластное изменам:

с добротою непритворной,

словом вновь благословенным,

бесконечностью объятья

и вернувшейся весной!

2010

 

ОСЕННЕЕ МОРЕ

С оттенками лета неистово споря

Свинцово-суровой бунтарской волной,

Осеннее море, безлюдное море

Нежданным подарком легло предо мной!

 

С лицом, посеревшим, как будто от горя,

Монашьи одежды по ветру пустив,

Осеннее море, упрямое море

Стремит свои силы в последний прилив!

 

Прохладен песок под негреющим следом,

И важен рыбак с опоздавшей удой,

А яблоки с чистой водою и хлебом

Нам кажутся лучшею в мире едой!

 

Короткий заплыв в леденящем просторе

Отчаянной плотью затеян не зря:

Осеннее море, желанное море –

Виденье июля в разгар октября!

2009

* * *

Пусть родится день, покрытый снегом,

пусть укроет Землю одеялом,

что согреет кровь в остывших реках,

ось её, промёрзшую до скрипа,

хрупкие побеги хлебных злаков

и осиротевшие деревья,

вовремя стряхнувшие покровы

лиственной одежды обветшалой.

Ждут нетерпеливо снега дети:

лыж, снеговиков, коньков, и санок.

Движимые фрейдовым инстинктом,

ждут подростки – выбелить, глупея,

девочек алеющие щёки,

ощутить впервые под руками

нежность молодой горячей кожи.

Жаждут и лохматые собаки

шубы извалять свои в сугробе

и запорошить вознёй потешной

кошек аккуратные печатки.

Люди хруста ждут под каблуками,

радостно вселяющего бодрость

и недоумённые улыбки

в хмурость атакующих автобус.

Любящие снега ждут безмолвно:

заново начать на чистом-чистом,

красящем потёки серой скуки.

 

Ждёт Поэт, играющий на белом

белыми стихами и снегами.

2006

 

НЕПОСТИЖИМОЕ

Восход сплетает рыжей лентой

С каймой размытой, бледно-алой,

Одновременно небо с небом,

Кудрявый облачный каракуль

Подсветкой тонкой озаряя,

Которую лихим вторженьем

Кроит крылом сверхскорый лайнер,

Где я, икринкой в тесной банке,

Венцом творения и жертвой

Непостижимому доверясь,

Безмолвно видимому внемлю:

Крылу, восходу, небосводу…

2009

 

* * *

Заманчиво-роскошный вид,

Распахнутость картинных далей…

Он мудрость истины таит,

Не знающий людских печалей

Ваятель выгнутых ветвей,

Ткач густолиственных сплетений,

Художник красочных полей

И зодчий высветленной сени.

Став на пружинящий ковер

Пушистых мхов и повилики,

Склонюсь под тяжестью даров –

Щедрот незримого владыки.

На ложе выкошенных трав

Отдамся власти небосвода,

И сок целительных отрав

Вольёт в слова мои Природа…

2006

* * *

В бледном атласе неба

мечутся мотыльками

златоглазые листья -

вырваться невозможно.

Скрюченными руками

держат ещё надежно

клочья своей одежды

иероглифы веток,

не давая надежды

тихим блаженством тлена

листьям утешить души,

фазой упокоенья.

В этом (всего страница

Книги моей вселенной)

свитке китайской туши –

росчерком наши лица

в стадии примиренья.

2006

ВЫДОХОМ ДАЛЁКИХ ВПЕЧАТЛЕНИЙ

В ДОРОГЕ

Прилегла я на полку вагонную

В круговерти дешёвой плацкарты;

В карусель не гляжу заоконную,

Не играю с попутчиком в карты.

Раздражительно я реагирую

На нетрезвые речи соседа,

На прогоны, уныло-постылые,

Но, судьбу проклиная, всё еду…

Еду – даже бунтуя и сетуя,

Торопя понапрасну дорогу,

Поездную усталость наследуя,

От порога – и снова к порогу,

Где к побегам моим ляжет тропочка

Узких рельсов – на смену российским!

Манит в мир приоткрытая форточка…

 

И чужое становится близким…

2004

 

Из цикла «С КАЛЕЙДОСКОПНОЙ СМЕНОЮ…»

 ЛИРИКА

На теплоходе «Лирика»,

Лайнере многопалубном,

Место лишь панегирикам,

К чёрту нытьё и жалобы!

 

От корабельной Генуи

К римскому граду вечному,

С калейдоскопной сменою

Странствуем мы, беспечные!

 

За корсиканской горкою,

Петлеобразной линией,

Вьющейся меж Майоркою,

Ибицей и Сардинией.

 

Водами альборанскими,

Водами балеарскими –

Да в сторону испанскую,

В заводи гибралтарские…

 

Палуба Паганини ли,

Палуба Альбиони ли,

Роскошью изобильные –

Слуг здесь на совесть школили!

Пусть же под качкой крепкою

Лестница зыбко мечется –

Антиморской таблеткою

Это всё быстро лечится!

 

Гости среброволосые,

Родом да из Неметчины,

Возрастом очень взрослые,

Старостью – не отмечены!

 

Танцы – в салоне Нельсона,

Трапеза – в баре «Риверо» –

Пьют за здоровье весело

Брют с капитаном Сильверо!

 

Прихотью богоданною –

До «кошельков» возвыситься –

Я, среди них, – не странно ли?..

Скромною летописицей!

 

ГЕНУЯ

Последних судно ожидало,

Запас минут – в обрез, немножко;

Так «в Геную окном» мне стало

Такси открытое окошко!

От самолёта до причала –

Прямая: берег, пальмы, море…

Но разворот – и нас умчало

В утробы старых улиц вскоре!

Вокруг жизнь города мелькала,

И, даже в приближенье грубом, –

Я взглядом главное впитала:

Кичится Генуя Колумбом!

Он здесь повсюду воплотился:

И монументом у вокзала,

И домом, где на свет явился,

И улица о нём вещала!

Аэропорт неутомимый,

Приют спешащих вояжёров,

Колумба гордо носит имя,

Первопроходца Христофора!

Фонтан на площади Феррари

Осыпал россыпью мгновенной,

Со всех сторон нас окружали

Шедевры памятью нетленной!

 

Ах, если б выйти было можно,

Да разглядеть фронтоны, фризы…

Но... теплоходный рёв тревожный

Манил загадками круиза!

 

МАРСЕЛЬ

Под гирляндами стираных простынь

Грязноватым проулком идём;

Боже, как непарадно и просто,

Как обшарпан и стар каждый дом!

Но бездонно богат рыбный рынок –

Чешуи дорогим серебром,

Разномастьем корчажек и крынок,

Шевелящимся крабьим добром!

Замок Иф вырос в море под взглядом:

Там, лелея недобрую цель, –

Отомстить, отомстить без пощады –

Проклинал Монте-Кристо Марсель!

О, Марсель, распростёртая чаша,

Акватории ясная глубь,

Замани нас огнями подальше,

Нотр-Дам де ля Гард, приголубь!

Порт-гигант, порт-король, рай портовый,

Где лодчонки, суда, корабли –

Под папашей Марселем, готовым

Приютить мореходов Земли!

Он открылся мне самую малость,

Сделав явью желанной мечту…

Но нигде так легко не дышалось,

Как в прохваченном ветром порту!

 

ВАЛЕНСИЯ

На сводах необъятного собора

Мантильи кружев каменных развесили –

Причуды мавританского узора

Сплелись с барочной роскошью Валенсии.

Распятье, обречённостью печаля,

Овеяно торжественною мессою

Над чашей драгоценною Грааля –

Божественной реликвией Валенсии.

А веерныйраспах благоуханный

С витрин летит кастильской томной песнею;

Сандаловый… гагачий… шелкотканый… –

В нём ароматы чувственной Валенсии!

И с толку сбит захватной силой зноя

Ноябрь, прошитый синью поднебесною.

Но в лето вплыть осеннею порою

Привычносубтропической Валенсии!

Паломникам, измаянным жарою,

«Паэлья» в людных барах интереснее –

Кувшин с вином дешевле, чем с водою!

Хемингуэй – ценитель яств Валенсии!

А мне печаль музейная желанна –

Полотна тем милей, чем бессловеснее!

Эль Греко и Мурильо, Сурбарана

Считаю духом истинной Валенсии…

 

МАЛАГА

Лишь на день залетев,

Никогда не забуду

Твой гортанный напев,

Андалусское чудо,

Перещёлк кастаньет,

Колыхание стана,

Дробь витых сандалет

Танцовщицы Сюзанны,

Нарастающий шквал

Дикой пляски фламенко

И малаги бокал

Кровяного оттенка,

Бархатистых цветов

Фимиам – до угара,

Позаброшенный ров

Маяка Гибралфаро,

Круг арены пустой –

Бескорридной, безбычьей,

Где на завтрашний бой

Жертв погонит обычай!

Здесь Пикассо рождён

Для немыслимой славы,

И стоял бастион –

Щит испанской державы!

 

ТАНЖЕР

К обители исламской стойкой веры

Меня волною вынесло недаром:

Любуюсь полнолунием Танжера,

Склонённого над гладью Гибралтара,

Окном волшебным – вижу и не верю, –

Продутым суховейными ветрами:

Сквозь очертанья Африки в пещере

Глядит в нас море синими глазами!

А воздух прокалён невыносимо,

Когда ворвётся знойный вихрь сирокко

В оранжевые рощи апельсинов,

Катящихся по миру из Марокко!

Мы, странники, цепочкою единой,

Слегка аборигенов опасаясь,

Истёртыми ступеньками медины

Идём, в Средневековье погружаясь.

Чудес полно в угодьях марокканских –

Мечети, скакуны, шатры, верблюды,

Колдуньи в покрывалах мусульманских,

Орнаментом расцвеченные блюда…

А в память о Марокко и о нраве

Торговцев неотвязных пёстрым скарбом,

Ношу янтарь в серебряной оправе,

Мне проданный иссушенным арабом.

 

РИМ

Как и прежде, всемирный магнит,

Ты вбираешь людей, словно пищу,

Сувенирным товаром набит:

Коробейники стаями рыщут!

На местах – Пантеон, храм Петра,

Капитолий распахнут, как раньше!

Для тебя эти годы – вчера,

Только я на мгновение старше!

Я вернулась к тебе, вечный Рим,

Хоть об этом во сне не мечталось,

Но не зря у фонтана Треви

Я с последней монетой рассталась!

Снова, время колечками свив,

Мерю шагом овал Колизея

И дивлюсь тебе, город любви,

На влюблённую пару глазея,

Что, запреты поправ, забралась

В камни Форума – вечность и юность!

Я вернулась, признав твою власть –

И в надеждах я не обманулась!

 

АНТВЕРПЕН

Антверпен из миров контрастных слеплен,

Его диаметральна красота:

Полночным сумасбродством онвертепен,

Но богоравен – «Снятием с креста»!

Он филигранен в лавках ювелиров,

Роскошен в центрах моды «от кутюр»,

Могуществен всесилием банкиров

И разномастных денежных купюр!

А в бюргерских фасадах – благолепен,

В ячейках небоскрёба – скучно-сер…

Но не изменит главному Антверпен,

Он в истинной любви не лицемер!

Его палитра Мэтра покорила,

Он Рубенса просторный отчий дом.

Святыню – с колыбели до могилы –

Антверпен греет родственным теплом!

Ведь этот город Мастер вдохновенный

Капризомлёгкой кисти одарил:

В полотнах, алтарях, соборных стенах

Он жён и чад любимых поселил!..

И гению под стать, великолепен,

Фонтана Брадо брызгами дыша,

Стоит вольнолюбивый порт Антверпен –

Доподлинная Фландрии душа!

Мне б замереть под струйным переливом,

Запечатлеться – здесь, невдалеке…

 

…Прохожий, что нацелил объективом,

Заговорил на русском языке!..

 

БРЮССЕЛЬ

Не видела мест грандиозней доселе,

Чем площадь «Гранд Плас» в сердцевине Брюсселя;

И герцог Бургундский, и герцог Брабантский

В ней дух воплотили – упорный, фламандский!

И так он силён – камень в цвет обращает!

Но чудо есть чудо – и редко бывает:

Брусчатка за ночь, когда лето на склоне,

Ковром прорастает душистых бегоний!

Поодаль народ возле Писа толпится –

Смекалкой он спас от пожара столицу!

И я, возле струйки фонтанной на снимке,

С мальчишкой из бронзы –едва не в обнимку!

«Проход Мясников» – это чрево Брюсселя;

Посланцы всех вотчин здесь пили и ели…

«Монбланы» омаров, лангуст, артишоков –

Такой натюрморт стал бы Снейдерсу шоком!

Наутро в предместье направила стопы –

Там вольно раскинут парк «Мини-Европы»!

Акрополь… Биг-Бэн… Мировые свершенья

Открылись мне заново в мини-твореньях!

Воистину, град – европейцев сокрестье:

Здесь главы держав собираются вместе.

 

Но я сомневаюсь, что их Штаб-квартира

Подарит спасение этому миру!

 

БРЮГГЕ

Заманчивей ещё не создавало

Содружество природы и людей

Фантазии — из улочек, каналов,

Фламандских кружев, белых лебедей,

Крыш островерхих, каменных соборов,

Цепляющихся шпилями за синь,

Созвучных колокольных переборов

И шоколадных залежей витрин,

Легенд о Тиле, ряс бенедиктинок,

Имён Ван Эйка, Брейгеля, Дали –

Из них, несовмещаемых картинок,

И выткан лик пленительной земли,

Где море так в приливах бушевало,

Что пролегли на мили «рукава»,

И«Северной Венеции» припало

Освоить судоходные права,

И в мир пустить словечки «рынок», «биржа»,

Создать и приумножить капитал,

Европу приманить к себе поближе,

Чтоб Меккою торговой Брюгге стал

И пристанью уюта для туристов,

Со мною познающих ребус вод…

Ведь Брюгге – романтическая «пристань»,

Как и гласит дословный перевод!

 

ПОЙ, КАК БУДТО ТЫ ЗАВТРА УМРЁШЬ

Эту песню я памятью слышу

По ночам, как тугую капель:

…Две бельгийки, невзрачных худышки,

Предвечерняя площадь. Брюссель…

 

Две гитары в руках тонкопалых

И напев, нагоняющий дрожь,

Словно холод снежинок приталых:

«Пой, как будто ты завтра умрёшь…»

 

И мелодия влёт приковала,

Одолев безразличье и ложь,

И, обнявшись, толпа подпевала:

«Пой, как будто ты завтра умрёшь…»

 

Я не знала «ни в зуб» по-французски,

Но тогда был оправданно вхож

В общий хор затесавшийся русский:

«Пой, как будто ты завтра умрёшь!»

 

От растущего в душах накала

Каждый стал на другого похож,

Темноту светом глаз озаряло:

«Пой, как будто ты завтра умрёшь!»

 

Пой, как будто лишь миг до финала,

Будто к горлу приставили нож,

Пой до хрипа и снова – сначала –

Пой, как будто ты завтра умрёшь!!!

2009

 

Из книги «МУЗА ВОЛЬНОГО ПОЭТА»

 АВСТРИЙСКИЕ АЛЬПЫ

«Остановись, мгновенье…»

И.Гёте

«Остановись, мгновенье» –и продлись!

Мы Альпами неслись –то вверх, то вниз,

мотором выжимая до двухсот,

мечтая долететь до тех высот,

где на вершине, выросший из скал,

средневековый замок коротал

столетия в звенящей тишине,

в ощерившейся наледью броне,

где облако нанизано на высь,

и снежной шалью горы облеклись,

а пихтовая зрелая иголь

запорошила каменную голь,

где к выступу твёрдопородных глыб

необъяснимым улем прилип

рой хижин – кропотливый род людской

бой выиграл с надменною грядой!..

Акулою осклабив пасти щель,

поглотит нас пугающий туннель,

откуда «мерс», подобно сатане,

в сладкоголосой вынырнет стране!

2004

 

ИТАЛИЯ

Рассвет открыл предутренний простор

Плато пустынных, снизившихся гор,

Дорогу, молнией скользящей к Риму,

Италию, несущуюся мимо.

 

И толщу скал навылет прострелив,

Туннели выносили в мир олив,

Лоз виноградных, вьющейся поэмой

Летящих с нами к Ромулу и Рему!

 

Влекущие названья городов

Заманивали в грёзы детских снов:

Болонья… Мантуя… Верона… Пиза! –

Мои невоплощённые капризы!

 

Флоренция осталась лишь в мечтах,

В овеянных легендами холстах!

Санта Мария Фьоре, башня Джотто

Растаяли вдали за поворотом…

2004

 

РИМСКИЕ МОТИВЫ

В сердцевину весеннего Рима

Занесённые доброй судьбой,

Кабачок, мутно-синий от дыма

Наполняем промокшей гурьбой.

Вина в бочках, спагетти и пицца

Да услужливо-хитрый лакей,

А повсюду открытые лица

Смугловатых, речистых людей.

Горбоносы, приземисты, ярки

Напевая, гортанно шутя,

Забегают сюда итальянки,

Мокрой норкой на шубках блестя.

Я внимаю всему, я глазею –

На еду, антураж, интерьер,

Чтоб впитать даже кожей своею

Гладкость речи и резкость манер.

Вижу немцев на шумном обеде,

Обалдевших от крика, как я.

Мы сегодня по Риму соседи,

Мы – жующая дружно семья!

 

Ну каким предсказаньям, наверно,

Я внимала бы месяц назад,

Что мне выпадет в римской таверне

Пить вино под вселенский салат?..

1998

 

ФРАЙБАД

Freibad (нем.) – открытый бассейн

На сочной живописи луга

Палатки яркие пестры,

А вековых дубов округа –

Как дамский зонтик от жары!

Фрайбад – бассейн в разгаре лета:

Здесь кафель – блеск! Перила – сталь!

Адамы с Евами – раздеты,

Купальник – лишняя деталь!

Но все мы – дети развлеченья:

Один летит в водоворот,

Другого –бурное теченье

Трубой извилистой несёт.

День, как мороженое, тает

В увеселеньях разных форм…

 

Опять нас к облаку швыряет

Волна, играющая в шторм!

2004

 

ДВОРЕЦ САН-СУСИ В ПОТСДАМЕ

Здесь жил Вольтер и с Фридрихом Великим

они часы нередко коротали

за шахматным столом в библиотеке

и музицированью вместе предавались –

игре на клавесине, скрипке, флейте.

Порою допоздна уединялись

в диковинах взлелеянного парка,

где в спорах истину искали жарко –

о роли справедливого монарха,

о процветании послушных граждан

и пользе благодатной Просвещенья.

В искусствах находили подтвержденье

раздумьям, и тому залогом – залы:

обитель роз, лепных стрекоз и фруктов,

пристанище роскошной позолоты,

мозаик, инкрустаций, гобеленов,

где рококо сплетается с барокко

в изысканной, затейливой плеяде…

 

Великий Фридрих пёкся о награде:

грядущей благодарности потомков,

неравнодушных к истинам высоким!..

А это значит – думал обо мне!

2004

 

ПОЕЗДКА В ПАРИЖ

Поездка в Париж, продолженьем в два дня –

Подарок приехавшим вроде меня;

Джоконду увидеть, Версаль посмотреть –

Не стыдно спокойно потомумереть!

 

Автобус бывалый, как Ноев ковчег,

Пригрел двухэтажным вместилищем всех,

А мир подарил стоязычных гостей –

С любых континентов и разных мастей!

 

Датчанка нам гидом, испанец шофёр,

Орёт залихватски неслаженный хор:

Не зная ни слова, со всеми кричишь:

Пропеть до рассвета, а утром – Париж!

 

Поездка в Париж – это в жизни лишь раз!

Я силы свои собираю сейчас!

Не дай Бог, просмотришь,

пропустишь,

проспишь!

Так, всё! Я готова! Ну, здравствуй, Париж!

1999

 

ПАРИЖ

Париж, ты мне подарен дважды.

когда и как, и кем – неважно,

но факт – в сдвигающемся мире

прокручено ещё четыре

летящих года, и ветрами

я Елисейскими полями

отправлена бродить спокойно:

–Иди, Парижа ты достойна!

 

Париж, твой смак в картинке пёстрой,

наперченной приправой острой;

открылись мне в парижском лете

новейший век и прах столетий

соседством необыкновенным

высокой готики с модерном

и разноликостью прохожих,

где белых – меньше чернокожих…

 

Париж, не вытесни с обидой:

ты всё отдал мне, честно выдал,

но под раскинувшейся башней

ты сам, сегодняшний, вчерашний,

с дворцами, арками садами,

вдоль Сены книжными рядами,

Сорбонной, Лувром, гильотиной,

великой церковью старинной

 

и разудалым Мулен-Ружем

не так уж мне, поверь, и нужен!

Вот если б в городе поэтов

один из них, но только этот

был рядом – лучше бы могла я

вкус оценить земного рая.

Но не совпало. Что же, с богом!

И без любви Париж – так много!

2003

 

ВОДЫ ДОНА И ВОДЫ СЕНЫ

Знаешь, я каталась по Сене,

В час, когда удлинялись тени,

Опускалось светило ниже,

И закат розовел в Париже.

Мне бы башню воспеть пристало –

Кружевной скелет из металла,

Рассказать, как туристы хором

Прокричали «Виват!» собору;

Что вдоль Сены жили, к примеру,

Все великие, вроде Вольтера;

И о тенях дворцового сада…

Но, пожалуй, лучше не надо…

Для чего-то явился взору

Правый берег с подъёмом в гору,

Дон, простёршийся берегами,

Катерок, качнувший бортами…

Столик хлипкий кренился шатко,

Дребезжала бутыль «Мысхако»,

Можно было громко смеяться,

Ни друзей, ни врагов не бояться!

Мне казалось: парит над Сеной

Храм округлый и белостенный,

В золочёном шлеме просторном –

Наш собор на родном Соборном!

Представляешь: всё так похоже –

Бот парижский – чадит он тоже!

За бортом бьют струёю пенной

Воды Дона – и воды Сены…

2004

 

Из книги «СОТВОРЕНЫ И КИСТЬЮ, И СТРОКОЙ»:

ФАВОРИТКИ ВЕРСАЛЯ

Я была – не верите? – в Версале…

Я стояла в том зеркальном зале,

Где Людовик, в бархат разодетый,

В менуэте вёл Антуанетту.

 

Я смотрела в чудо-гобелены,

Те, что потемнели, но нетленны,

Вовлекая в мир страстей альковных,

Ветреных сердец и чар любовных.

 

Сколько тайн запомнили аллеи,

Что под кринолинами белели,

Если сам Амур стрелой двуликой

Помпадур сражал и Анжелику…

 

Вглядывалась в лица фавориток,

В мушки, слой румян, белил избыток,

В мрамор плеч, дразнивших и манивших,

Навсегда застывших… отлюбивших…

2004

 

ОТРОЧЕСТВО МАДОННЫ

/Сурбаран/

Воздеты к облаку глаза,

На миг оставлена работа –

Ей нужно Богу рассказать

О тайне юной жизни что-то.

 

О, как кристальна чистота

Её, почти ещё ребёнка;

Пленяет в ней не красота –

Печаль души – ранимой, тонкой.

 

И сжатых рук наивен склад,

И простота в молящей позе,

Исполненный надежды взгляд

В безгрешных помыслах серьёзен.

 

А в устремлённости к Нему

И вера, и любовь такие,

Что понимаешь, почему

Он выбрал именно Марию.

1999

 

АВТОПОРТРЕТ С САСКИЕЙ НА КОЛЕНЯХ

/Рембрандт/

Автопортрет с любимою женой –

Художник не в разладе сам с собой,

В сомнения пока не погружён:

А должен быть толпе угоден он?

Здесь Рембрандт и известен, и богат,

Довольно молод, счастливо женат,

Не создал на беду «Ночной дозор» –

Восторг великий… тягостный позор…

Не потерял он Саскии своей,

Богатства, славы, сына и друзей…

 

Всё впереди – но он того не знает.

Художник долго счастлив не бывает…

1998

 

ДЕВУШКА, ОСВЕЩЁННАЯ СОЛНЦЕМ

/В.Серов/

Облик юности нежной

Нас поманит не раз

Чистотой безмятежной,

Светлой ясностью глаз.

 

Озарённостью лика

В переплёте ветвей,

Перламутровых бликов

И глубоких теней…

 

Радость жаркого лета

Цветом в раму легла

И гармонией света,

И стихией тепла…

 

Нас тревожит былое –

В рое канувших лет

Вдруг лицо молодое

Явит старый портрет,

 

Лишь реки быстротечной

Давний миг оживи –

Юность, ставшую вечной

Летом, полным любви.

2004

 

НЕИЗВЕСТНАЯ

/И.Крамской/

Из серой мглы виденьем дерзким

Она возникла как мираж…

Лишь на мгновение на Невском

Приостановлен экипаж…

 

Бровей восточных полукружья,

Припухших губ надменный склад

И, как защита и оружье, –

Презрительно-печальный взгляд.

 

Уж не толстовская ли Анна,

Решившись на последний шаг?

Какая боль и что за рана

Сквозит в агатовых глазах?..

 

Актриса, жертва ли порока,

Сокрывшая тоску и грех,

Она – предвосхищенье Блока

И Неизвестная – для всех!

 

И сколько не искал бы зритель

Ответа на немой вопрос,

Но имя в вечную обитель

Крамской неназванным унёс.

2004

 

ДЕВОЧКА НА ФОНЕ ПЕРСИДСКОГО КОВРА

/М.Врубель/

Девочка в завесе пёстрого шатра,

Ты и беззащитна и уже мудра…

Чудом появилась – принесли ветра

Из восточной сказки на узор ковра…

 

Сказочник принцессу призрачных миров

Роскошью окутал пурпурных ковров,

В жемчуг ожерелья и в шелка одел –

Но зажечь весельем так и не сумел!

 

Руки слишком тонки – роз не удержать,

Робкому ребёнку мира не понять!

Красота пугает – с нею сложно жить,

Правду постигая – счастья не сложить!

 

Образ твой наметив, но недосказав,

Он, создатель, встретил вещие глаза!

Демон ли парящий, Лебедь, Волхова –

Светятся очами грёзы волшебства!

2001

 

ПОРТРЕТУ АХМАТОВОЙ

/Н.Альтман/

Пророчицей – дельфийскою сивиллой

Она свою предчувствует судьбу,

В которой, как печать на белом лбу –

Гоненье, поклоненье и могила!

 

Она – почти классическая муза –

Оправлена в кубизм и авангард;

Серебряного века аромат

В естественности этогосоюза!

 

И кисть, и слово, встретившись, совпали –

Конгениален образу портрет!

Не поэтесса – дышит в ней поэт,

Чьё имя веком вписано в скрижали!

2004